1973 г. Украинские Карпаты

По направлению к Межигорью, в нескольких километрах от Подобовца, слева расположено ущелье, в которое нужно свернуть, чтобы извилистой узенькой дорогой вдоль небольшого ручья проехать в село Ростоку. Живописные домики здесь то разбросаны по склонам далеко один от другого, то расположены группами на небольшой площади у реки и являют причудливую картину. На окраине села, на довольно высоком, с крутыми скатами пригорке, совершенно скрытый теперь вековыми деревьями возвышается деревянный храм Введения 1759 г. Судя по огромным колодам и патине на срубе, сооружение его можно отнести к XVII в.; в XVIII в., вероятно, было сделано лишь новое венчание башни. В пользу более древнего происхождения церкви говорит также наличие еще одного входа в неф с южной стороны и готическая форма арочек-вырезов по бокам большой арки, соединяющей бабинец и неф.

Из межигорской группы церковь в селе Ростоке самая старая и наиболее совершенная. Вероятно, в свое время она поразила воображение современников и оказала влияние на мастеров, возводивших храмы в Подобовце, Пилипце, Буковце, Изках, Торуни и Прыслипе. В плане, как и в других архаических закарпатских храмах, ее бабинец и неф одной ширины, и только квадратный алтарь чуть уже. Первое горизонтальное членение церкви Введения – это широкое опасанье на кронштейнах, которое окружает ее со всех сторон. На западном фасаде оно усилено еще четырехколонным ганком. Второе горизонтальное членение – это кровля опасанья, охватывающая также и башню над бабинцем. Кровли нефа и алтаря как бы слиты: переход от одного сруба к другому скрывает гонтовая обшивка. Башня над бабинцем, которая с каждым членением по высоте становится уже, увенчана двухъярусным верхом изысканного рисунка. Многочисленные горизонтальные линии гонтовой кровли церкви вызывают невольные ассоциации с силуэтами вековых елей. Если с восточной стороны храм воспринимается довольно неподвижным, то с западной, наоборот, он весь – игра масс, которая строится на контрасте крупной формы как бы единых нефа и алтаря и изящной башни.

Ввиду того что склон холма, где расположен храм Введения, очень крутой, колокольня поставлена отдельно, ближе к вершине холма. Если подняться на холм, то церковь, стоящая ниже, вырисовывается в просветах огромных деревьев на фоне окружающих гор и являет чарующую картину.

Интерьер Введенской церкви по своим размерам небольшой, но благодаря иконостасу, а также многочисленным иконам разного времени производит незабываемое впечатление. Здесь хранится много вышитых полотенец, килимов, а также старинных гравюр.

Иконостас (XVII в.) интересен тем, что его элементы – колонки и карнизы образуют не прямоугольную сетку, но динамичную композицию. Она создается благодаря излому его горизонтальных членений, подъем которого в центральной части с каждым ярусом становится все круче.

Талант резчика с особенным блеском проявился в резьбе царских врат, где представлена композиция «Древо Иессея». Ветви древа, затейливо извиваясь, образуют двенадцать завитков с библейскими персонажами в центре. Резьба поражает своей ажурностью, а фигуры, изображенные в невысоком рельефе,- выразительностью.

Мастер, писавший иконы для этого иконостаса, работал в монументальной фресковой манере, он избегал измельченной детализации, а святым придавал черты украинских простолюдинов. Его полноликая Мария в иконе «Богоматерь Одигит-рия» похожа скорее на крестьянку, чем на канонические изображения Марии. Лаконичная палитра синих, красных и охристых тонов этой иконы как нельзя лучше гармонирует с теплым тоном золотых удивительно пластичных резных орнаментов ее обрамления.

Две иконы в киотах, расположенные на северной и южной стенах нефа, «Св. Николай» и «Св. Параскева» (XVII в.) принадлежат, вероятно, мастеру, воспитанному на гравюрах, до того графична и конструктивна его манера письма. На южной стене висят также иконы из праздничного и деисусного чина, принадлежавшие, по-видимому, иконостасу первой четверти XVII в. Они исполнены в прекрасной фресковой манере; в них совершенно отсутствует светотеневая моделировка формы, а складки одежды прочерчены жирной линией только кистью. Можно с уверенностью сказать, что эти иконы хранят в себе традиции искусства XVI в.

На одной из них – иконе «Покров» мастер, вероятно местный живописец, оставил свою подпись. Кроме того, эта икона интересна еще и тем, что, хотя ее сюжет и повторяет традиционную иконографию, главным персонажем композиции является не богоматерь, а Роман-сладкопевец. Он нарисован значительно больших размеров, чем все остальные персонажи, Надпись на иконе все объясняет: «си образь изробивь рабъ Божий Роман Таскало за отпущении свое». Художник польстил своему тезке сладкопевцу Роману. О моральных идеалах и этических нормах исполнителей и заказчиков местных икон дает представление огромная икона «Страшный суд», помещенная на северной стене нефа и исполненная, видимо, на рубеже XVIII и XIX вв. Перед судом истории проходят не отдельные личности или злодеи, но целые народы, весь мир. Особенно охотно мастер изображает сюжеты на злобу дня, пороки и зло своего времени, персонифицированные в судьях и чиновниках таможен, а также ростовщиков, пьяниц, шинкарей и шинкарок, ворожбитов и прелюбодеев, клеветников и доносчиков, воров и разбойников. Все эти персонажи мастер пишет с детской непосредственностью и наивностью. Отсутствие у него высокого уровня профессионального мастерства искупается искренностью и чувством юмора. Он разит порок не столько страхом, сколько смехом. [Логвин Г.Н. Украинские Карпаты. – М.: Искусство, 1973 г., с. 84 – 90].