Початкова сторінка

Прадідівська слава

Українські пам’ятки

Ні просьби, ні грозьби, ні тортури, ані смерть
не приневолять тебе виявити тайни

Богдан Хмельницький

?

1915 г. Качановка

(Бывшее имение Тарновских)

Качановка для меня, пишущего эти строки, вся в прошлом, настоящего её не знаю, а потому и говорить буду лишь об этом прошлом.

Приходится начинать издалека.

В 1753 г. Качановщина, речка Смош – майора Михайла Каченовского. В Румянцевской описи Малороссии находятся следующие сведения: “В семи верстах от Парафиевки, при р.Смоше, находился водяной “млин” (существует на том же месте и теперь), принадлежавший одному из приказчиков Владиславичей Родионову и иваницкому казаку Прочаю, которые затем его продали жившему в м.Иванице нежинскому греку Федору Болгарину. Последний стал тут скупать поля и леса и основал хутор, который в 1742 г. продал “двора Его Императорского Величества певчему Федору Ивановичу Каченовскому” за 890 руб.

Недалеко от мельницы Болгарина, на той же речке Смоше, находился другой хутор, принадлежавший также нежинскому греку Фоме Мачемачу; после его смерти хутор перешел к его пяти дочерям, которые в 1744 г. этот хутор продали тоже “Федору Ивановичу Каченовскому, дворянину и шляхтичу” за 1 690 руб. Этот Каченовский и был устроителем хутора, получившего поэтому название “Качановки”. Когда же Каченовский был пожалован более богатыми “маетностями”, то Качановку он продал в 1749 г. брату своему секунд-майору Михайле Каченовскому, обязав его при этом десятую часть помола с водяных мельниц отдавать на парафиевскую церковь св.Николая, а другую – на “шпиталь нищим”.

В 1770 г., по поручению императрицы Екатерины II, Парафиевка и Качановка были куплены для Румянцева и в декабре того же года ему подарены императрицей.

При Румянцеве-Задунайском в Качановке был построен большой каменный дом и заведен сад, положивший начало тому великолепному парку, которым так славилась Качановка позднее. Долго ли жил в Качановке сам Румянцев, а затем его сын Сергей Петрович – не осталось воспоминаний. Из описи движимости, хранящейся в музее в Чернигове, трудно узнать ту обстановку, которая досталась после Тарновским. Известны точно лишь кое-какие предметы: огромная зальная серебряная люстра, трюмо и кое-какая бронза; да из экипажей – огромный экипаж на висячих рессорах, с откидной бархатной подножкой; этим придворного типа экипажем пользовались и позднее в торжественных случаях.

19 мая 1808 г. Сергей Петрович Румянцев продал Качановку и все жалованное его отцу имущество в Черниговской губернии Григорию Яковлевичу Почеке и жене его Парасковьи Андреевне, в первом браке за Степаном Яковлевичем Тарновским. После смерти Г.Я.Почеки (1816 г.) Качановка находится в пожизненном владении его вдовы, а после смерти её в 1824 г. по завещанию её и мужа, ввиду их бездетности, достается сыну от первого брака П.А.Почеки, камер-юнкеру Григорию Степановичу Тарновскому. Во время владения Качановкой П.А.Почекой начата постройка каменной церкви, достроенная её сыном 1828 г. В этой церкви 1838 г. пел певческий хор под управлением Глинки и с участием известного в то время баритона Гулака. Самолюбивый хозяин радовался, что придворные певчие поют в его церкви. В склепе под церковью погребены Гр.Ст.Тарновский, его жена, и высится великолепная белая мраморная гробница, работы известного Монигети, в которой покоится прах их племянника Вас.Вас.Тарновского.

После смерти Гр.Ст. и его жены в 1853 г. (умерли в один день бездетными) Качановка перешла к его двоюродному племяннику Вас.Вас.Тарновскому, известному общественному деятелю и позднее члену Редакционной комиссии, а затем к его старшему сыну, последнему её владельцу.

Несколько верст великолепного проспекта с тремя рядами стриженых этажами деревьев, прежде чем попасть в усадьбу. У церкви дорога поворачивает под прямым углом и перед глазами в глубине вековой липовой аллеи, с дорогами для пешеходов по обе стороны, вырастает главный корпус фасада огромного дворца екатерининской эпохи, с колоннадой и плоским куполом со шпилем. По словам М.И.Глинки, в год его посещения Качановки в 1838 г. (Записки, стр. 132) огромный, прелестно раскинувшийся сад с прудами и вековыми деревьями был как-то недоделан, а дом казался недостроенным. На всем лежала печать большой расчетливости и даже скупости хозяина. И только позднее, мало-помалу, все приводится в порядок, дом достраивается, комнаты украшаются, стены их покрываются ценными картинами, вывезенными Г.С.Тарновским из-за границы и Петербурга.

Во владении деда моего, человека очень скромного, ученого и занятого общественной работой, Качановка остается неизмененной и, лишь попав к его старшему сыну, Вас.Вас.Тарновскому, достигает апогея своего величия и красоты.

Перед дворцом большая круглая площадка с газоном. У колонн дома старинные казацкие пушки. Справа и слева дворца под прямым углом примыкают к нему флигеля. Замыкают круг с обеих сторон службы того же стиля, как дворец. В нижнем этаже центральную часть здания занимает огромная зала, как ее называли “летняя”.

Пол цементный, и вся она декорирована тропическими растениями и завита плющом. В углах огромные полукруглые диваны старинного красного дерева с резьбой. 3десь летом прохладно, уютно и приятно было укрыться от дневного зноя. От залы направо и налево тянулись жилые комнаты анфиладой, с выходом в длинные коридоры. В этих комнатах жили племянницы и племянники Г.С.Тарновского, и названия этих комнат по именам живщих в них лиц сохранились за ними.

Комнат было много, более 80, различных размеров; все выходят прямо в сад, и из окон видно озеро и противоположный его гористый берег. Величественное здание по обе стороны садового фасада заканчивается колоннадами, в промежутках между колоннами стоят статуи, а над колоннадами – террасы верхнего этажа. От главного входа в верхний этаж ведет широкая, необычайно пологая лестница, устланная дорогим красным ковром. Стены украшены старинным оружием.

Из небольшой передней входишь в огромную залу, стены которой покрыты портретами малороссийских знаменитостей, и сотни глаз смотрят на вас из золоченых рам: вот Мазепа, Кочубей и Искра, вот Галаган, Палий, Полуботок и Разумиха, украшенная императорским портретом на андреевской ленте. Какие все странныя лица, с булавами и перначами в руках, и какими далекими годами веет от них !..

А вот и семейные бюсты Тарновских во главе с родоначальником Яном Тарновским, коронным гетманом Малороссии… [так в тексті автора] Многие крупных скульпторов. Мебель в зале стиля ампир, красного дерева. Огромные диваны и кресла украшены золотой и серебряной резьбой, довольно тяжеловесны, и главный их интерес состоит собственно в их обивке – все сидения затянуты изумительными вышивками бисером. По белому фону вышиты цветы, птицы и фрукты. Работа исполнена тончайшим бисером в Качановке крепостными Гр.Ст.Тарновского. Сохранилась эта мебель и по сей день в том же исправном виде.

Из залы налево парадная столовая, украшенная красивыми розовыми колоннами под мрамор. В середине её большая ниша-сцена. 3десь во время оно при Гр.Ст. играл домашний оркестр и исполнял впервые, в присутствии автора, отрывки из “Руслана и Людмилы”.

Прямо из столовой библиотека и биллиардная; из неё налево коридорчик и вход в комнату, носящую название “фонарика”, названную так благодаря стрельчатым цветным окнам. Эта комната имеет свою историю: здесь жил и работал в 30-х годах [19 в.] любимый ученик Брюллова и Воробьева, отец русского пейзажа В.И.Штернберг.

Художник проводил каждое лето здесь, у своего друга Григ.Степ., и большая часть его картин написана в этой мастерской. В Качановке осталась большая коллекция его произведений, изображающая природу Качановки, а также прекрасная по красоте и письму вещь – “Переправа через Днепр у Киева” (соб.В.В.Тарновского). Из мастерской Штернберга идет галерея в зимний сад, куда спускаешься по красивой лестнице.

Из залы направо находятся гостиные, одна и другая. Красивая мебель, резной палисандр, много чудной бронзы и превосходных картин, свидетельствующих о том же Григ.Степан. – от которого они перешли к наследникам и которых лишь часть осталась в Качановке, – как о большом знатоке и любителе искусства. В своих поездках в Зап. Европу, а также в Петербург он собрал картины таких художников, как Теньер, Деннер, Ван-Дик и др., а из русских Воробьева, Штернберга, Брюллова, Иванова, Михайлова, Кипренского, Айвазовского и др. Было также много выдающихся копий, писаных очень хорошими художниками и представлявшими большой художественный интерес.

Из гостиной был ход в музей Вас.Вас.Тарновского. Описывать его не буду, но могу лишь сказать, что это единственное собрание малороссийской старины и среди предметов, его наполнявших, есть вещи прямо-таки замечательные.

Помещение музея изображает терем. 3атем еще комнаты и еще… не счесть.

Жизнь в Качановке была, в соответствии с домом, широкая, барская.

Еще во времена Григ.Степ. его летняя резиденция посещалась многими, и сюда съезжалось много интересных людей. Будучи бездетными супругами, они ютили около себя целую коллекцию племянников и племянниц, как со стороны Григ.Степ., так и со стороны его жены, Анны Дмитриевны, особы приземистой и весьма толстой. Бог не наделил ее даром слова и она всегда молчала. Очень любила, чтобы девки растирали ей ноги.

Григ.Степ. был очень сух и смугл, любил прекрасный пол и всю жизнь был им окружен. Несмотря на расчетливость, хозяин принимал гостей очень радушно, развлекая их прогулками, катаньем, иллюминациями и танцами, в которых сам принимал участие, в особенности в гросс-фатере, которого фигуры он выделывал с необыкновенным усердием.

Особенного блеска достигает жизнь в Качановке в начале 70-х годов [19 в.], в момент женитьбы моего дяди, Василия Васильевича. Воспоминания далекого детства стоят перед моими глазами. Помню ясно, как сегодня, отъезд красавицы-невесты в церковь, в старинном восьмирессорном экипаже, запряженном шестеркой белых коней попарно цугом, с ездовыми, одетыми в белые с голубым и шитые золотом кунтуши, помню иллюминацию и зажженные смоляные бочки по проспекту, ведущему в церковь, и массу огней по деревьям, пальбу пушек во время обеда и ужасный испуг нас, детей. Свадьба праздновалась по-царски.

Обеды, балы, охоты сменяли друг друга и сотня-другая гостей веселилась на славу целый месяц.

За много лет своего существования Качановку посетило немало крупных людей, и в книге записей посетителей записано не одно громкое имя. Гостеприимство хозяев, их радушный прием был известен многим, и кому хотелось попасть в Качановку, стоило заикнуться о своем желании, и приглашение было обеспечено. Летом поэтому съезжалось много родных и друзей. Приезжали всей семьей и жили все лето. Много лет подряд гостила семья художника К.Е.Маковского. Вокруг обаятельной жены его, Юлии Павловны, страдала молодежь, теряя свои сердца и душевный покой. Конст.Ег. оставил на память о своем пребывании в Качановке немало картин. Между ними особенно выдается жанр “Помещица”, портрет матери Вас.Вас. и её старого, бывшего крепостного слуги, Ивана Тихоновича.

Все гости, – а их иногда набиралось человек 50, – сходились вместе лишь к завтраку и обеду. После второго звона колокола из отдаленных комнат дома выползали небезинтересные типы далекого прошлого, сгорбленные старушки и старички. Все они что-то раньше делали и играли какую-то роль в прошлом, а теперь доживали свой век и появлялись лишь к господскому столу, после обеда целовали старую барыню в ручку, а молодую в плечо, а затем совершенно бесшумно, как призраки, исчезали по своим углам. На всех этих людях, да и на самом хозяине, лежал особый отпечаток чего-то необыденного, присущего именно этому месту и чего нельзя было встретить в другом. Печать эта лежала даже на одежде, которую носил сам хозяин, и одевал свою многочисленную прислугу. Сам он носил полународный костюм с шитой малороссийской рубахой и высокие сапоги, а прислуга – синие, с золотыми галунами и кистями кунтуши. Все это вместе взятое создавало удивительно художественную, красочную картину и переносило в далекое прошлое…

Балконная дверь открыта. Сад залит лучами солнца. Невольно останавливаешься перед морем зелени и цветов. Воздух насыщен их ароматом, и как радостно, светло кругом и как хорош, величествен огромный старый парк над озером ! Как хороши вековые аллеи и уютно утопающие в зелени беседки!

На каждом шагу чувствуется талант строителя этого парка и его бесконечная любовь к нему. Вас.Вас. был действительно мастером садовой разбивки и настоящим художником, который мог быть смело поставлень рядом с таким гением, как Веиоиге. На пространстве 800 дес. им был создан сказочный парк, где каждый поворот дороги открывал восхищенному посетителю все новые и новые картины.

Ценнее всего в этом парке было полное отсутствие всякой деланности и шаблона. Природа не потеряла своего могущественного “я”, а всё, что она давала грандиозного, было использовано с огромным талантом. В парке, среди вековых кленов и лип, на трех террасах горы расположены величественные развалины какой-то постройки. Плющ одел их, и осень золотит и покрывает пурпуром листья его. В полуразрушенных коридорах выросли столетние дубы. О развалинах, об их прошлом не сохранилось ни в семье, ни в истории никаких воспоминаний. Кто жил в них ? когда ? – вопросы, остающиеся, к сожалению, без ответа.

Темные сводчатые коридоры, подземелья, огромные комнаты, железныя решетки у окон и подвалы с железными кольцами в стенах и сводах дают большую пищу воображению. И по правде сказать, было как-то жутко в их соседстве. Талант К.Е.Маковского увековечил их в картине „Вакханалия” (соб. Ю.П.Маковской).

Высоко над озером на фоне зелени стройных тополей, отражаясь в зеркальных водах озера, стоит желтая готическая беседка. Много воспоминаний связано с ней. Здесь в 1838 г. работал великий М.И.Глинка. Жил М.И. собственно в оранжерее, примыкающей к дому или, вернее, в комнатах при зимнем саду, пришедшем в ветхость и восстановленном позднее Вас.Вас.Тарновским. М.И. был очень хорош с первым владельцем Качановки Григ.Степ.Тарновским и гостил часто у него. Особенно знаменательно его пребывание летом 1838 г. 3десь были написаны и получили свое оркестровое крещение, в исполнении оркестра Тарновского, несколько отрывков “Руслана и Людмилы”.

В своих записках Глинка (стр. 136) говорит: “Приготовленные для “Руслана” Персидский хор – “Ложится в поле мрак ночной” и марш Черномора, написал и слышал в первый раз в Качановке; они были хорошо исполнены. В марше Черномора колокольчики заменили мы рюмками, на которых чрезвычайно ловко играл Дмитрий Павлович Палагин… Мне очень памятно время, когда я писал балладу Финна: было тепло, собрались вместе я, Штернберг и мой пансионский товарищ, Н.А.Маркевич. Покамест я вписывал приготовленные уже стихи, Маркевич грыз перо (не легко было ему в добавочных стихах подделываться под стихи Пушкина), а Штернберг весело работал своей кистью. Когда баллада была кончена, я ее пел с оркестром”.

В Качановке же была написана музыка к словами малороссийского поэта Виктора 3абеллы “Гуде вітер” и “Не щебечи, соловейко”.

Когда гости и хозяева расходились спать, тогда в оранжерее у Глинки собирались: Маркевич, П.Скоропадский, 3абелла и художник Штернберг, появлялся Палагин со скрипкой, Яков (лакей Глинки) с контрабасом и виолончелист (ст. 137). Майская украинская ночь, и без того прекрасная, оглашалась звуками музыки, пением малороссийских и русских песен до зари. В Императорской публичной библиотеке и музее Александра III в Петрограде есть произведения Вас.Ив.Штернберга, изображающие эпизоды из жизни этого лета в Качановке, подаренные художником композитору.

Июль. На смену поззии и музыки настало время разлуки. Глинка покидает Качановку. В честь его последний ужин в саду среди померанцев. Вино искрится в бокалах, раздаются тосты и пожелания. Но воть все умолкло: встал Глинка, и вновь зазвучали струны скрипки и из уст композитора полилась сложенная совместно с Маркевичем и Штернбергом и положенная им на музыку песня в честь Григория Степановича и его жены:

Прекрасен, о хозяин милый,

Очарователен твой дом;

Какой живительною силой

Для нас исполнен твой приём;

Тебе с гармонией от чувства

Дает поззия привет,

Благодарит тебя искусство

И яркий живописи свет.

Глянь, как радостны все лица.

Пусть кипит вино струей

В честь тебя и вас, девицы,

И хозяйки дорогой.

Нас чаровали ночи юга

Малороссийской теплотой,

Когда на зелени их луга

Под звук валторны, под гобой

Шампанское в бокалы лили,

Когда светлей, чем наши дни

Меж померанцами светили

Разнообразные огни.

Глянь, как радостны все лица… и т. д.

Пусть Качановка золотая

И твой тенистый, темный сад

Красуются, как угол рая.

В них было столько нам отрад…

Мы молим Бога, чтоб достался

Вам долгий век в толпе друзей.

Чтобы ты счастьем наслаждался

И с Анной Дмитриевной твоей.

Глянь, как радостны вси лица… и т. д.

Он уехал. Тарновским было тяжело расстаться с великим человеком. Хотелось бы еще отдалить это время. Они решают всей семьей объехать кружными дорогами и в роще из вековых дубов встретить его вновь и выпить прощальный бокал шампанского.

В Качановке остался культ Глинки, и вам кажется, что в ночной тишине раздаются волшебные звуки его мелодий…

Там далеко, в глубине парка, среди стройных белых берез, стоит одинокий вековой дуб. От огромных мощных ветвей его ложатся на землю змеевидныя тени. Тишина и прохлада кругом… А было время, здесь лились звуки песни и звучала украинская речь.

В ночной тишине, озаренные лунным сиянием, сидели на траве вокруг кого-то несколько человек и слушали его пение. Кто ж он, этот певец ? чья песнь льется в душу и кого так внимательно, с таким благоговейным трепетом слушают окружающие ? Это Тарас Григорьевич Шевченко. И его песнь прекрасна и нет ей равной на всей Украине. Великий поэт Украины, по семейным преданиям, любил ночью сиживать под этим дубом и собирать вокруг себя друзей.

В 1839 г. художник Штернберг знакомит его с украинским аристократом Гр.Ст.Тарновским, большим знатоком, любителем и меценатом искусства; знакомство переходить в дружбу, и летнее время Тар.Гр. проходит в Качановке среди художников, артистов и писателей, собиравшихся там.

Он сам говорить, что у него нет другого убежища на Украине, как в Качановке.

В 1840 г. Шевченко посылает Григ.Степ. в подарок [не продає, як за іншими даними] свою картину “Катерину” (муз.В.В.Тарновского в Чернигове).

Дружеские отношения с семьей Тарновских продолжаются до самой смерти поэта и предсмертные произведения посвящает он своей куме Н.В.Тарновской (“Кобзарь” И.Т.).

По соседству с дубом Вас.Вас.Тарновский в память своего любимого поэта насыпал большой курган и позднее похоронил в нем друга поэта Ченстоховского, жившего последние годы своей жизни часто и подолгу в Качановке.

Качановка! Ты поистине прекрасна, в тебе какое-то волшебное обаяние и не даром в честь твою слагались песни и стихи.

Меня манила ты и роскошью садов,

И ласковой душой хозяев-хлебосолов,

Я счастлив был среди твоих холмов и долов,

В тени столетних лип, каштанов и дубов.

То были дни тревог…

Там, в первый раз влюбленный

В волнении я ждал письма издалека,

То верой в счастье полн, надеждой окрыленный,

То мучился, и грудь сжимала мне тоска.

И все в твоих садах о счастьи мне шептало,

И травы, и цветы, деревья, все кругом !..

Немного лет прошло, но многого не стало !

Все рухнуло! Все спит на кладбище чужом…

Но я люблю с тех пор мечтой моею вольной

Проведать теплый юг, в тиши немых ночей;

И снова вспомнить то, что дорого и больно.

Я жду, когда вернусь опять туда на юг;

В семье, почти родной, там отдохну душой…

Спущуся ночью в сад… Проснется он вокруг

И станет мне шептать зеленою листвою:

“Поверь, она жива! Нет смерти в мире, друг!”

И призрак дорогой восстанет предо мной.

Да, призраки прошлого возстают предо мною. Их много… события и лица чередуются в памяти. Хотелось бы уделить несколько слов Гоголю и Костомарову, Репину и Селезневу и многим другим…

Настала осень 1898 г. Деревья потеряли свой праздничный наряд; мертвыми листьями покрылись дороги в саду; осенний ветер срывает их и кружить в воздухе. Мертвая, жуткая пустота кругом. Тарновские сказали вечное прости родной Качановке. Она продана… Длинной вереницей потянулись по проспекту телеги с кладью: то увозят, вслед бывшим владельцам, движимость из дома.

Какой жгучей болью сжалось сердце! Как мрачно глядят опустелые комнаты. Жизнь оборвалась. Осенний дождь стучит в окна… В пустом доме по ночам бродят две тени, два старика, дядя и племянник; их вечный покой нарушен: одинокие, забытые семьей, они в удивлении, опираясь друг на друга, бесшумно бродят по опустелому дому…

Тарновский М.В. Качановка. – Столица и усадьба, 1915 г., № 40-41, с. 4 – 12.